Северный цвет

Настасье исполнилось полтора, целых полтора года.
И мне опять есть что рассказать о нас.
Во-первых, она совсем, никак и ни в чем не похожа на меня. И это очень любопытный момент, потому что он делают мою любовь (еще) чище и осмысленней. Глазу не за что зацепиться – у нее нет маминых ручек, бабушкиных ушек или дедушкиного носа. Вся она сотворена из совсем другого материала и моего в ней чуть-чуть – небольшая голова да узкие плечи. Ну, возможно, ресницы. Так что люблю я в ней не продолжение себя, а отдельную личность, и это в определенном смысле везение.
При этом она кажется мне (как и любому родителю) необычным ребенком, отличающимся от других детей в ее окружении, на детской площадке. Как правило она быстрее, ловчее и громче все своих сверстников. Она обращает на себя внимание удивительно подвижным, счастливым лицом. Распахнутые глаза, рот до ушей, радостные крики, разносящиеся по всей округе, это все она.



На детской площадке, завидев симпатичного ребенка, она подбегает к нему, хватает за руку классическим follow me жестом и утаскивает за собой. Еще есть вариант сжать жертву в богатырских объятиях и зацеловать.
В ней нет младенческой непропорциональности или неуклюжести. Двигается она очень уверенно, как танцор, спортсмен или воин.
Традиционные бабушки на скамейках не устают удивляться ее скорости, она же одаривает их благосклонными солнечными улыбками.
Мое дитя-видимка.
Она начинает говорить. Честно говоря, за полтора года я так привыкла к бессловесности (но не тишине!), что до сих пор удивляюсь «маме» и «папе».
Первое существительное, не связанное с родственниками, - почему-то слово «сыр». Довольно непростое фонетически, но, видимо, страстная любовь к сыру не проходит даром.
А еще она пытается выговаривать «поезд», «поехали», «колесо», «олень»
Ну и «киси-киси», «ава-ав», «алё», «пока».
Она любит читать, ну хорошо, рассматривать книги. Я заполонила дом лучшими детскими изданиями, и да – это работает.
Рецепт прост: разбейте телевизор и сломайте айпад, разложите по всей квартире груды книг, а на полу рассыпьте ровным слоем мелки.
В результате ребенок бродит по дому, волоча за собой книги и разрисовывая свои первые муралы.
Рядом с кроватью у меня лежит стопка книг, и я уже научилась, почти не просыпаясь, уворачиваться от летящей в меня Ротраут Сюзанны Бернер альбомного формата и комментировать ее рисунки, не открывая глаз.
Еще она научилась целоваться и протягивать руки для объятий. Обцелованы все, включая кошку, чей мокрый холодный нос неизменно приводит ее в восторг.
Меняются времена – меняются имена.
У меня по-прежнему проблемы с уменьшительной формой ее имени «Настя» (оно оказалось слишком нежным, невыразительным и полупрозрачным для нее). Предпочитаю Настасью, Настеньку (если представлять официально), Настеца. Еще ее домашним прозвищем стало немного японское слово Насикай (или Насика), так произносила ее троюродная сестра имя «Настенька».
Вот и получается «Насика из долины ветров». А она и вправду похожа на типичную героиню Миядзаки: решительная, крепкая, храбрая, быстрая и немного растрепанная.